Христианский орленок.

Он стоял, волосенки трепал ветерок,
Очень худенький русый мальчишка.
Для него диктовался суровый урок
Не по школьным, по жизненным книжкам.
В христианском общенье сегодня был он,
Гимны пел в майский день на просторе.
Его дискант чистейшим звенел серебром
В многосотенном радостном хоре.
Он витал своей детской прекрасной душой
В голубом белооблачном небе
И тихонько шептал: «Боже, как хорошо!
В жизни счастлив я так еще не был!»
В океан детских дум он так был погружен,
Что не слышал, как в пение гимнов
Шум моторов вдруг врезался с разных сторон
Диссонансовым сумрачным клином.
Он очнулся от дум. Что за люди кругом?
Их кокарды зловеще блестели.
От машин много штатских бежало бегом.
Значит, будет разгон. Неужели?
Он подумал: «С отцом что-то будет сейчас».
К нему недруги лезли упрямо.
На мгновенье отцовский услышал он глас,
А затем гимн любви громко грянул.
А потом что-то страшное вдруг началось,
Словно эхо трагической были…
Показали безбожники всю свою злость:
Рвали волосы, руки крутили.
Затащили в машины, в автобусы всех,
Не взирая на вопли и стоны.
Все святое они поднимали на смех,
Будто подвиг свершали огромный.
От машины к машине мальчишка бежал,
Вмиг разбились мальчишкины грезы.
Скорбный взор христиан лишь его провожал.
Это Церкви Христа были слезы.
Он отца через несколько долгих минут
Отыскал в окруженье безбожном.
«Может папу, - он думал, - они не возьмут,
С ним вернуться домой вместе можно».
Но увы, окружили отца неспроста…
Так хотелось бежать прямо к маме.
Вдруг прорвавшись сквозь строй, он с отцом рядом встал
С твердой верой, как маленький камень.
Взял он руку отца, к ней прижался, как мог,
Крепко-крепко, что было силенок,
И услышал: «Тобой я доволен, сынок!
Верный мой христианский орленок!
Помни Господа, сын мой, запомни отца
И гонителей злобные лица.
Мы за правду должны постоять до конца,
За гонителей наших молиться».
У мальчишки меж русых изгибов бровей
Залегла, как у взрослого, складка.
Он отцовскую руку сжимал все сильней
И не мог в этот миг не заплакать.
Посмотрел он отцу в дорогие глаза,
Все понятно ему сразу стало.
На отцовскую руку, как искра, слеза
Не из глаз, а из сердца упала.
Кто-то грубо от сына отца отстранил,
Повели его, в спину толкая.
«Не рыдай, мой орленок, крепись, что есть сил,
Христианская доля такая».
Атеисты, о, где только ваши сердца?!
Куда совесть могла ваша деться?!
У мальчишки забравши родного отца,
Вы забрали мальчишкино детство. Пушков Евгений Никифорович